Третий день Ясско-Кишинёвской операции: воспоминания фронтовика
Хроника 22 августа 1944 года. Далее в выпуске — отрывок из воспоминаний командира миномётного расчёта 2-го батальона 129 стрелкового полка сержанта Леонида Радковского. Рукопись, а это 11 листов формата А4, хранится в музее села Гиска.
«Рассвет третьего дня принёс новые тяжести. Этот день для нас был самый жаркий, самый тяжёлый и самый долгий».
На третий день Ясско-Кишинёвской операции бойцам 37-й армии, в том числе миномётной роте Леонида Радковского, пришлось выдержать особенно тяжёлые и кровопролитные бои. Спустя десятилетия ветеран вспоминал этот день как самый жаркий — и в буквальном, и в военном смысле.
«Рано утром командир роты, старший лейтенант Воробьёв, поставил задачу: сменить огневую позицию и продвинуть миномёты ближе к наступающим ротам. Мы должны были перерезать Каушанскую дорогу — по ней немцы перебрасывали подкрепление к высоте 150».
Позицию сменили успешно, но окопаться не успели — началась атака.
«Огонь мы повели четырьмя миномётами, остальные расчёты подносили мины. Вместе с нами по посадке открыла огонь артиллерия. После получасового огневого налёта батальон атаковал и выбил немцев из траншеи».
Однако немцы быстро пришли в себя и обрушили на позиции сильный артиллерийский и миномётный огонь. Особенно страдали подносчики — им приходилось бегать с минами по открытой местности.
«Положение стало критическим. Командир принял решение сменить огневую позицию ещё раз — ближе к посадке. Было неимоверно жарко. Стволы миномётов раскалились. От жары, дыма и пороховых газов мы задыхались. Воды не было. Хотелось пить, а командир батальона требовал: “Ещё огня!”»
Новая атака захлебнулась — роты были встречены пулемётным и прямым огнём из самоходных орудий. К вечеру всё вокруг пылало.
«Около 10 вечера впереди взвилась красная ракета. Вспыхнула посадка, загорелась трава. Всё окутал огонь — трассы пуль, крики обожжённых людей, взрывы гранат. Мы открыли огонь по Каушанской дороге, чтобы не дать подвести подкрепление. Бой длился два часа. Потом всё стихло. Немцы отступили».
Наступила пугающая тишина. Без ужина, без воды. Только усталость.
«Никто не искал причины тишины. Никто не думал о еде. Хотелось только пить. И немного уснуть… Я прикорнул. Проснулся — вернее, вскинулся — от команды: “Сниматься и двигаться вперёд”. Узнали, что немцы отступили. Мы подняли миномёты, собрали оставшиеся мины и двинулись в темноте за командиром. Впереди нас ждал новый день…»
